Неточные совпадения
Иногда
подобные законы называются даже мудрыми, и, по мнению людей компетентных, в этом названии нет
ничего ни преувеличенного, ни незаслуженного.
Можно сказать решительно, что
ничего еще не было
подобного на свете.
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава Богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он
ничего.
Ушли все на минуту, мы с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «
ничего,
ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать
подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика с краскою девичьего стыда и со слезинками энтузиазма в глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
— А ты будто не впутан? — спросил Фроленков, усмехаясь. — Вот, Клим Иваныч, видели, какой характерный мужичонка? Нет у него ни кола, ни двора,
ничего ему не жалко, только бы смутьянить! И ведь почти в каждом селе имеется один-два
подобных, бездушных. Этот даже и в тюрьмах сиживал, и по этапам гоняли его, теперь обязан полицией безвыездно жить на родине. А он жить вовсе не умеет, только вредит. Беда деревне от эдаких.
В газетах ни разу никому не случилось прочесть чего-нибудь
подобного об этом благословенном Богом уголке. И никогда бы
ничего и не было напечатано, и не слыхали бы про этот край, если б только крестьянская вдова Марина Кулькова, двадцати восьми лет, не родила зараз четырех младенцев, о чем уже умолчать никак было нельзя.
Несмотря на все эти причуды, другу его, Штольцу, удавалось вытаскивать его в люди; но Штольц часто отлучался из Петербурга в Москву, в Нижний, в Крым, а потом и за границу — и без него Обломов опять ввергался весь по уши в свое одиночество и уединение, из которого могло его вывести только что-нибудь необыкновенное, выходящее из ряда ежедневных явлений жизни; но
подобного ничего не было и не предвиделось впереди.
Гм… ну да, конечно,
подобное объяснение могло у них произойти… хотя мне, однако, известно, что там до сих пор
ничего никогда не было сказано или сделано ни с той, ни с другой стороны…
—
Ничем, мой друг, совершенно
ничем; табакерка заперлась тотчас же и еще пуще, и, главное, заметь, ни я не допускал никогда даже возможности
подобных со мной разговоров, ни она… Впрочем, ты сам говоришь, что ее знаешь, а потому можешь представить, как к ней идет
подобный вопрос… Уж не знаешь ли ты чего?
Впрочем, из этой великолепной картины, как и из многих других,
ничего не выходило. Приготовление бумаги для фотографических снимков требует, как известно, величайшей осторожности и внимания. Надо иметь совершенно темную комнату, долго приготовлять разные составы, давать время бумаге вылеживаться и соблюдать другие,
подобные этим условия. Несмотря на самопожертвование Гошкевича, с которым он трудился,
ничего этого соблюсти было нельзя.
С баниосами были переводчики Льода и Cьоза. Я вслушивался в японский язык и нашел, что он очень звучен. В нем гласные преобладают, особенно в окончаниях. Нет
ничего грубого, гортанного, как в прочих восточных языках. А баниосы сказали, что русский язык похож будто на китайский, — спасибо! Мы заказали привезти много вещей, вееров, лакированных ящиков и тому
подобного. Не знаем, привезут ли.
Ни одна фигура не смотрит на нас, не следит с жадным любопытством за нами, а ведь этого
ничего не было у них сорок лет, и почти никто из них не видал других людей, кроме
подобных себе.
Подозревала ли она что-нибудь об отношениях дочери к Привалову, и если подозревала, то как вообще смотрела на связи
подобного рода —
ничего не было известно, и Агриппина Филипьевна неизменно оставалась все той же Агриппиной Филипьевной, какой Привалов видел ее в первый раз.
Смирение любовное — страшная сила, изо всех сильнейшая,
подобной которой и нет
ничего.
Не далее как дней пять тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в споре, что на всей земле нет решительно
ничего такого, что бы заставляло людей любить себе
подобных, что такого закона природы: чтобы человек любил человечество — не существует вовсе, и что если есть и была до сих пор любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие.
Да и высказать-то его грамотно не сумел, тем более что на этот раз никто в келье старца на коленях не стоял и вслух не исповедовался, так что Федор Павлович
ничего не мог
подобного сам видеть и говорил лишь по старым слухам и сплетням, которые кое-как припомнил.
— Друг мой, ты говоришь совершенную правду о том, что честно и бесчестно. Но только я не знаю, к чему ты говоришь ее, и не понимаю, какое отношение может она иметь ко мне. Я ровно
ничего тебе не говорил ни о каком намерении рисковать спокойствием жизни, чьей бы то ни было, ни о чем
подобном. Ты фантазируешь, и больше
ничего. Я прошу тебя, своего приятеля, не забывать меня, потому что мне, как твоему приятелю, приятно проводить время с тобою, — только. Исполнишь ты мою приятельскую просьбу?
Я часто слыхивал от них, то есть от этих и от
подобных им, такие вещи, что тут же хохотал среди их патетических уверений, что, дескать, это для меня было совершенно
ничего, очень легко: разумеется, хохотал, когда уверения делались передо мною человеком посторонним, и при разговоре только вдвоем.
Как человек, теоретически образованный, он мог делать из фактов выводы, которых не умели делать люди,
подобные Марье Алексевне, не знающие
ничего, кроме обыденных личных забот да ходячих афоризмов простонародной общечеловеческой мудрости: пословиц, поговорок и тому
подобных старых и старинных, древних и ветхих изречений.
— Ваш вопрос показывает, что вы, в своем счастливом неведении, не можете даже понять натуры,
подобной моей. Карьера?.. Это только счастливцев, как вы, ждет карьера, вроде гладкого шоссе, обставленного столбами… Мой путь?.. Пустынные скалы… пропасти… обрывы… блудящие огни… Черная туча, в которой
ничего не видно, но она несет громы… Вы в бога верите?
— Это вы… Да, вы, вы! Не понимаете? Вам все нужно объяснять? Если бы вы не писали своих дурацких корреспонденции,
ничего бы
подобного не могло быть. Из-за вас теперь мне глаз никуда нельзя показать.
Как это все легко делается: недавно еще у него
ничего не было, а сейчас уже он зарабатывал столько, что не мог даже мечтать раньше о
подобном благополучии.
Впрочем, она была опытной в
подобных делах и нисколько не стеснялась, тем более что и будущий свекор
ничего страшного не представлял своею особой.
Я не понял
ничего, но невольно запоминал такие и
подобные слова, — именно потому запоминал, что в простоте этих слов было нечто досадно таинственное: ведь не требовалось никакого особого уменья взять камень, кусок хлеба, чашку, молоток!
В
подобной постановке вопроса нет
ничего религиозного, это — политический вопрос.
Тяжело проследить
подобную карьеру; горько видеть такое искажение человеческой природы. Кажется,
ничего не может быть хуже того дикого, неестественного развития, которое совершается в натурах,
подобных Подхалюзину, вследствие тяготения над ними самодурства. Но в последующих комедиях Островского нам представляется новая сторона того же влияния, по своей мрачности и безобразию едва ли уступающая той, которая была нами указана в прошедшей статье.
— То-то и есть, что смотрел-с! Слишком, слишком хорошо помню, что смотрел-с! На карачках ползал, щупал на этом месте руками, отставив стул, собственным глазам своим не веруя: и вижу, что нет
ничего, пустое и гладкое место, вот как моя ладонь-с, а все-таки продолжаю щупать.
Подобное малодушие-с всегда повторяется с человеком, когда уж очень хочется отыскать… при значительных и печальных пропажах-с: и видит, что нет
ничего, место пустое, а все-таки раз пятнадцать в него заглянет.
Но в
подобных случаях большею частию присутствующие, если их даже и много, отвечают молчанием, пассивным любопытством, не желая
ничего на себя принимать, и выражают свои мысли уже долго спустя.
— Да, считаю, Лизавета Егоровна, и уверен, что это на самом деле. Я не могу
ничего сделать хорошего: сил нет. Я ведь с детства в каком-то разладе с жизнью. Мать при мне отца поедом ела за то, что тот не умел низко кланяться; молодость моя прошла у моего дяди, такого нравственного развратителя, что и нет ему
подобного. Еще тогда все мои чистые порывы повытоптали. Попробовал полюбить всем сердцем… совсем черт знает что вышло. Вся смелость меня оставила.
Но для того, чтоб могли случиться такие строгие и возмутительные наказания, надобно было самой барыне нечаянно наткнуться, так сказать, на виноватого или виноватую; а как это бывало очень редко, то все вокруг нее утопало в беспутстве, потому что она
ничего не видела,
ничего не знала и очень не любила, чтоб говорили ей о чем-нибудь
подобном.
Неведомов при этом потупился и несколько времени
ничего не отвечал. Он, кажется, совершенно не ожидал, чтобы Павел когда-нибудь сказал
подобный вздор.
Несмотря на всю несовместность
подобных поступков с миллионным состоянием, в личности Осипа Иваныча не было
ничего такого, что бы сразу претило.
Спрашиваю вновь: как жить и не погибнуть в
подобной обстановке, среди вечного жужжания глупых речей, не имея
ничего перед глазами, кроме зрелища глупых дел?
— Получил, между прочим, и я; да, кажется, только грех один. Помилуйте! плешь какую-то отвалили! Ни реки, ни лесу —
ничего! «Чернозём», говорят. Да черта ли мне в вашем «чернозёме», коли цена ему — грош! А коллеге моему Ивану Семенычу — оба ведь под одной державой, кажется, служим — тому такое же количество леса, на подбор дерево к дереву, отвели! да при реке, да в семи верстах от пристани! Нет, батенька, не доросли мы! Ой-ой, как еще не доросли! Оттого у нас
подобные дела и могут проходить даром!
Возможна ли, при
подобных условиях, иная деятельность, кроме такой, которая
ничего другого не приносит, исключая личного самомнения, ненависти и презрения?
— Да-а, пожалуйста! — повторил директор. — В отношении собственно вас могу только, если уж вам это непременно угодно, могу зачислить вас писцом без жалованья, и в то же время должен предуведомить, что более десяти молодых людей терпят у меня
подобную участь и, конечно, по старшинству времени, должны раньше вас получить назначение, если только выйдет какое-нибудь, но когда именно дойдет до вас очередь — не могу
ничего сказать, ни обещать определительно.
Смотрите вы, что из этого выходит: здесь мы не знаем, куда деваться с прекрасными, образованными молодыми людьми, между тем как в провинции служат люди,
подобные вон этому выгнанному господину, которого вы видели и который, конечно, в службе, кроме взяток и кляуз,
ничего не проводил.
Калинович не нашелся
ничего более сделать, как взять и торопливо положить его в карман. Белавин в свою очередь тоже потупился. Ему самому, видно, совестно было исполнение
подобного поручения.
Санин принялся утешать ее, упомянул об ее детях, в которых воскресала ее собственная молодость, попытался даже подтрунить над нею, уверяя, что она напрашивается на комплименты… но она, не шутя, попросила его «перестать», и он тут в первый раз мог убедиться, что
подобную унылость, унылость сознанной старости,
ничем утешить и рассеять нельзя; надо подождать, пока она пройдет сама собою.
Воображаю, как, несмотря на то, что папа предложил ему мировой окончить тяжбу, Петр Васильевич был мрачен и сердит за то, что пожертвовал своей карьерой матери, а папа
подобного ничего не сделал, как
ничто не удивляло его и как папа, будто не замечая этой мрачности, был игрив, весел и обращался с ним, как с удивительным шутником, чем иногда обижался Петр Васильевич и чему иногда против своего желания не мог не поддаваться.
Разумеется, не могло быть сомнения, что в смерти разбойника Федьки ровно
ничего не было необыкновенного и что таковые развязки именно всего чаще случаются в
подобных карьерах, но совпадение роковых слов: «что Федька в последний раз в этот вечер пил водку», с немедленным оправданием пророчества было до того знаменательно, что Липутин вдруг перестал колебаться.
Но если Федька и успел их переманить к прямой, непосредственной деятельности, то опять-таки единственно сих пятерых, ибо о других
ничего не слышно было
подобного.
— Нет,
ничего! — проговорил вовсе, кажется, не находивший
ничего безнравственного в
подобном любопытстве камер-юнкер.
Как помещица, Вы всегда можете отпустить ко мне Аксюшу в Петербург, дав ей паспорт; а раз она здесь, супругу ее не удастся нас разлучить, или я его убью; но ежели и Вы, Катрин, не сжалитесь надо мною и не внемлете моей мольбе, то против Вас я не решусь
ничего предпринять: достаточно и того, что я совершил в отношении Вас; но клянусь Вам всем святым для меня, что я от тоски и отчаяния себя убью, и тогда смерть моя безраздельно ляжет на Ваше некогда любившее меня сердце; а мне хорошо известно, как тяжело носить в душе
подобные воспоминания: у меня до сих пор волос дыбом поднимается на голове, когда я подумаю о смерти Людмилы; а потому, для Вашего собственного душевного спокойствия, Катрин, остерегитесь подводить меня к давно уже ожидаемой мною пропасти, и еще раз повторяю Вам, что я застрелюсь, если Вы не возвратите мне Аксюты».
Егор Егорыч
ничего не мог разобрать: Людмила, Москва, любовь Людмилы к Ченцову, Орел, Кавказ — все это перемешалось в его уме, и прежде всего ему представился вопрос, правда или нет то, что говорил ему Крапчик, и он хоть кричал на того и сердился, но в то же время в глубине души его шевелилось, что это не совсем невозможно, ибо Егору Егорычу самому пришло в голову нечто
подобное, когда он услыхал от Антипа Ильича об отъезде Рыжовых и племянника из губернского города; но все-таки, как истый оптимист, будучи более склонен воображать людей в лучшем свете, чем они были на самом деле, Егор Егорыч поспешил отклонить от себя эту злую мысль и почти вслух пробормотал: «Конечно, неправда, и доказательство тому, что, если бы существовало что-нибудь между Ченцовым и Людмилой, он не ускакал бы на Кавказ, а оставался бы около нее».
Таким образом все недоумения были устранены, и
ничто уже не мешало нам приступить к дальнейшей разработке. Три главные вопроса представлялись: 1) что удобнее в
подобном предприятии: компания ли на акциях или товарищество на вере? 2) сколько в том и другом случае следует выпустить акций или паев? и 3) какую номинальную цену назначить для тех или других?
Во-первых, никогда не приходилось делать
подобного предобеденного моциона, а во-вторых, мы ели на свободе, без всяких политических соображений, „без тоски, без думы роковой“, памятуя твердо, что
ничего другого, кроме еды, нам не предстоит.
Некоторое время пробовал было он и на вопросы Улитушки так же отнекиваться, как отнекивался перед милым другом маменькой: не знаю!
ничего я не знаю! Но к Улитушке, как бабе наглой и, притом же, почувствовавшей свою силу, не так-то легко было подойти с
подобными приемами.
Арина Петровна сидит в своем кресле и вслушивается. И сдается ей, что она все ту же знакомую повесть слышит, которая давно, и не запомнит она когда, началась. Закрылась было совсем эта повесть, да вот и опять, нет-нет, возьмет да и раскроется на той же странице. Тем не менее она понимает, что
подобная встреча между отцом и сыном не обещает
ничего хорошего, и потому считает долгом вмешаться в распрю и сказать примирительное слово.